Каждый день уходящего года я вспоминала свое обещание, данное Inna Ra, – написать о японском новом годе. Я садилась за компьютер, отчетливо представляла, что именно я хочу написать, но всякий раз останавливалась. У меня никаких сил не было даже начать. Последние два месяца бесконечной боли в ноге и болезни моего лучшего дружка – кота Макото – совершенно меня измотали. Устала.
Я очень ждала нового года, понимая, что, при всей условности обновления, происходящего, по большому счету, лишь в собственном сознании, внешние факторы серьезно влияют на психику и способны устроить реальный upgrade. Запах ёлок, украшения и иллюминация, духоподъёмные рождественские фильмы, тёплые поздравления друзей, селедка под шубой, наконец, – все это допинг, благодаря которому можно прийти к отличному результату на финише новогодних каникул.
Сегодня всего лишь второе января, но я, кажется, уже могу сесть за компьютер и, пользуясь продолжающейся новогодней эйфорией, написать то, что планировала ещё полмесяца назад.

Эта новогодняя история произошла двадцать пять лет назад. Началась она, правда, еще раньше – в канун нового 1993 года. Моя одиннадцатилетняя дочь Маша, очарованная рассказами о Японии, куда я недавно впервые съездила, загадала желание – побывать в Японии. Она не сомневалась, что желание сбудется, ведь она закрасила глаз Даруме! (Дарума – любимый японский талисман, помогающий осуществить мечту. О нем подробно и прекрасно написала

Elena Rudaya

20 декабря – читайте в ФБ!)

Прошел год, но Машино желание не сбылось. Следовало сжечь талисман – так гласит правило (в Японии все амулеты «работают» один год, потом нужно покупать новые), но Маша сказала, что верит ему и оставляет его еще на год – или сколько понадобится, пока ее мечта не осуществится. Так Дарума остался с нами жить. А я на следующий год поехала в Японию на двухмесячную стажировку. Когда вернулась, неожиданно получила факс: «Здравствуйте, меня зовут Хидаи Акира. Я прочитал в газете вашу статью о преподавании японского языка в екатеринбургских школах, и хочу привезти вам необходимые учебные материалы. Могу ли я приехать в сентябре?».
Надо сказать, в те времена учебников японского для школьников не было, преподавать приходилось, сочиняя на ходу собственную методику и упражнения, поэтому я невероятно обрадовалась предложению незнакомого японца и уже на следующий день отправила график его пребывания в нашем городе, составленный поминутно.
В середине сентября Хидаи-сан приехал. Он оказался особо ничем не примечательным невысоким пожилым мужчиной среднего телосложения. Но поражали его глаза – добрые и лучистые, всегда улыбающиеся. Он рассказал свою историю. Много лет назад его жена умерла, оставив его с двумя маленькими дочками. Он стал их воспитывать один, но не только: взял на содержание и мать умершей супруги (при том, что у нее были и другие дети!) Однажды ему довелось приплыть на корабле во Владивосток (Хидаи-сан работал лоцманом), и там он влюбился в русскую женщину. Судя по всему, любовь была взаимной, но увезти в Японию любимую не удалось – советские времена с их драконовскими законами и запретами сломали жизнь обоим. С тех пор Хидаи-сан испытывал особенные чувства к России и русским и изо всех сил старался помогать: посылал деньги пострадавшим от землетрясения в Спитаке, отправлял учебники японского языка в школы Владивостока. К моему стыду, ему ни разу никто не ответил и не поблагодарил, и на этот раз Хидаи-сан вовсе не был уверен, что получится установить с нами связь. Однако всё получилось, и мы на долгие годы стали друзьями, а он для меня к тому же – еще и нареченным отцом.
Мы провели вместе четыре дня. Общались с моими учениками, танцевали и ели блины, копали картошку, собирали в лесу грибы, гуляли по Екатеринбургу. При расставании Хидаи-сан пригласил нас с Машей к нему в гости, и уже 29 декабря 1995 года мы летели в Токио, а потом ехали на самый южный край острова Хонсю – в город Симоносэки, где нам предстояло встретить новый год, соблюдая все древние традиции этого праздника.
Для японцев Новый год – главное событие года. К нему готовятся загодя: чистят и украшают дом, подписывают сотни поздравительных открыток, стряпают специальную еду. Мы с Машей тогда почти ничего не знали об этих традициях, поэтому воспринимали всё увиденное с огромным интересом.
Большой дом Хидаи-сана стоял на высоком берегу над проливом Каммон, разделяющем острова Хонсю и Кюсю. Вид из окон открывался потрясающий – на океан и живописный мост, протянутый к Кюсю. Когда-то в МГУ я учила текст про подводный тоннель, который был расположен как раз в этом месте, – раньше моста еще не было. Разумеется, позже мы побывали в этом тоннеле и, признаться, он произвел на меня весьма гнетущее впечатление: идти два километра под толщей воды вызовет клаустрофобию даже у самых отважных. Сердобольные японцы, правда, отвлекали пением птиц, звучащим из динамиков, но спертый воздух и само понимание, где ты находишься, призывали немедленно выйти на волю. Сейчас это, скорее, экскурсионное место: все пользуются навесным мостом.
Во дворе нас встретило пять или шесть собак, большинство из которых было калеками – без лап или зубов. Оказывается, Хидаи-сан подбирал попавших в беду увечных, умирающих пёсиков, лечил, оплачивал операции и оставлял у себя жить. Такой вот человек.
С обеих сторон двери стояли две необычные композиции из сосновых веток и трех бамбуковых стволов разной высоты с диагональными срезами, обмотанных веревкой. «Это кадомацу, украшение-оберег» – пояснил Хидаи-сан. Вечно-зеленая сосна – символ молодости и здоровья, бамбук обеспечивает стойкость, а веревка из рисовой соломы выполняет роль собственно оберега. Симэнава – это своего рода шлагбаум, не дающий проход никому – ни злым силам, ни богам. (Согласно древне-японским мифам, даже богиня солнца Аматэрасу не смогла перешагнуть через такую веревку, не давшую ей вернуться в пещеру, где она до того скрывалась от богов и людей)
Над воротами красовался аналог европейского рождественского венка – вакадзари. Сплетенный, разумеется, из рисовой соломы, он был украшен листьями папоротника (чистота и плодовитость), водорослями (символ счастья) и мандаринками (символ долгожительства для всей семьи), по центру красовалась большая красная креветка (долгожительство для представителей текущего поколения), над которой виднелся веер с изображением семи богов счастья. Выглядело все это замечательно!
Мы навестили тёщу Хидаи-сана, живущую в соседнем доме, и старушка подарила мне бумажную куклу-невесту, которую специально для меня смастерила: кукла выглядела, как настоящая – и не поверишь, что из бумаги! Сколько лет прошло, а она все так же прекрасна и напоминает мне о тех временах.
В доме на крошечном лакированном столике у открытого алтаря мы увидели три плоские лепешки, лежащие друг на друге, – кагами моти – традиционное приношение богам из рисового теста. Сверху кладется мандарин, из-под которого свисают пара веточек папортника.
Вечером мы сели за котацу (низенький столик с обогревателем под столешницей: в японских домах нет отопления, и котацу успешно спасает от зимней стужи) и стали смотреть телевизор. Хидаи-сан приготовил «тоси-коси соба» – обязательное предновогоднее блюдо, состоящее из гречишной лапши соба в бульоне и большой жареной креветки в кляре. Лапшу надо с «прихлюпом» затягивать в глотку, чтобы жизнь в следующем году протекала так же ловко и с таким же удовольствием. Маша тут же освоила этот прием и с присвистом уплетала лапшу, а у меня так и не получилось)
По телевизору показывали новогодние программы, невероятно похожие на наш «Голубой огонек», а ближе к полуночи пошли репортажи из храмов с разных концов Японии. Если точнее – из 108 храмов, потому что в Новый год положено ударить в колокол ровно 108 раз – по количеству человеческих грехов и пагубных забот. Самые известные люди из разных городов и деревень ударяют в колокол – и с каждым ударом снимается очередной грех. Со ста восьмым ударом, который совпадает с полночью, очищенное, освобожденное человечество входит в новый год.
Начинается салют. Всем известно, что японские салюты самые прекрасные в мире, и мы с Машей долго наслаждались великолепным зрелищем небесных цветов, распускающихся над сверкающим мостом между главными островами Японии.
«Акэмаситэ омэдэто годзаимасу!» – поздравили мы друг друга, оторвали лист календаря и легли спать. Главное действо было впереди.
Утром 1 января дали теплую и солнечную погоду. Не хотелось вылезать из-под одеял, но внизу послышались шаги, голоса, и мы поняли, что нужно спускаться.
В гостиной на длинном низеньком столике стояло три высокие квадратные лаковые коробки, украшенные позолотой, и прелестный алый поднос на высоких ножках, на котором стоял чайничек и три плоские чашечки, поставленные друг на друга – от большой к маленькой. Палочки для еды были подписаны и вложены в прекрасные длинные пакеты, украшенные плетением из золотой и серебряной проволокой (это искусство называется мидзхухики)
Мы сели за стол и стали ждать. Я достала камеру, чтобы заснять главные моменты этого утра. Вскоре пришли свекровь и дочка Хидаи-сана – Харуко. Началась праздничная трапеза.
Хидаи-сан поклонился и снова поздравил нас с новым годом. Потом преподнес всем по маленькому конвертику – о-тосидама. Обычно в такие конвертики вкладывают деньги и дарят детям в качестве новогоднего подарка. Мы все, кроме Маши, были давно уже не детьми, но Хидаи-сан рассудил иначе. Это было очень неожиданно и приятно.
Харуко передала бабушке самую широкую чашечку и налила в нее прозрачную жидкость, трижды наклоняя носик чайника, регулируя длительность наливания – среднее, короткое и длинное. Бабушка выпила напиток так же – средний глоток, короткий и длинный. Это было священное вино – отосо, испив которое, ты сразу же приобщался к магии благополучия. Следующим был отец, потом я, сама Харуко и Маша – по старшинству.
Пришел черед угощению. Хидаи-сан снял крышки с лаковых коробочек (они называются дзюбако) и по очереди снял ярусы. Стол преобразился: новогодние яства осэтирёри выглядят очень ярко и празднично! Правда, попробовав их, я поняла, что красота и вкус в данном конкретном случае вещи весьма различные: осэтирёри были совсем не по душе ни мне, ни Маше. Но мы люди вежливые и виду не подали!)
Что же входит в традиционный состав этого роскошного – по японским меркам – угощения? Черные бобы куромамэ в сладкой лакировке, рулет камабоко, маленькие жареные рыбки, крошечные рулетики из водорослей, пюре из каштана и многое другое (кому интересно – смотрите подробности в википедии)) Но все это СЛАДКОЕ!
Мы с Машей попробовали всего понемножку и … набросились на мандарины!
Харуко достала какие-то белые прямоугольнички и положила их на стоящую рядом жаровню. Выше я писала о кагами-моти – приношениях богам, так вот эти брикетики тоже оказались моти, только теперь уже для еды простыми смертными. С древних времен в Японии в декабре начинают их готовить на особой церемонии – мотицуки. Собираются соседи и в высокой ступе ритмично выбивают вареный рис специального сота, пока он не станет совершенно гладкой, однородной консистенции. Из готового теста формируют маленькие круглые лепешки, которые станут новогодним лакомством.
Наши моти вскоре стали разбухать и пузыриться темной корочкой. Харуко сняла их с жаровни, обернула в нори и показала, как их следует есть: макая в соевый соус. Мне очень понравилось. Харуко-сан пошутила: «Ешьте маленькими кусочками, чтобы не поперхнуться, как тот петушок» (есть такая японская сказка про жадного петушка, который подавился кусочком моти)
После угощения мы отправились в синтоистское святилище. Первое посещение храма в новом году называется хацумодэ. Следует взять с собой все старые обереги, чтобы сжечь их в священном костре. Здесь же можно купить новые – для наступившего года. Опишу некоторые из них: бамбуковые грабельки кумадэ («медвежья лапа») для загребания счастья и богатства; статуэтки животного – символа года (тогда была мышь); безглазый Дарума, ожидающий нового владельца, который даст ему прозреть на один глаз; крошечные парчевые омамори – для успешной учебы, для здоровья, безопасной езды на машине, для новорожденных, влюблённых и т.д. Глаза разбегались от этого изобилия!
Мы купили себе приглянувшиеся амулеты и предсказания судьбы омикудзи и отправились к настоятелю. Ему уже была заказана для нас служба. Как странно было слышать свои имена и наш российский адрес, произносимый настоятелем откуда-то сверху, из алтарной части! Затем настоятель взял флейту, и под ее звуки жрица мико исполнила священный танец со стрелой и приложила ее к темечку каждого из нас. Стрелу отдали нам, как еще один оберег. Когда ритуал закончился, мы разговорились с настоятелем. Он оказался очень веселым и сердечным человеком. Бывал в России и даже сумел произнести какую-то фразу по-русски: «Дзудорасуцуйтэ! Как дэра?» (Здравствуйте, как дела?)
Хорошо было, душевно!
Продолжение следует.
Фотографии очень старые, пересняты из альбома. Айфонов в те времена не было, увы))
Автор

lmarina
Author: lmarina

Поделитесь в социальных сетях: